|
||
Sine ira et studio |
Без гнева и пристрастия |
|
|
||
Sine ira et studio |
Без гнева и пристрастия |
|
| | |
|
Последнее время на страницах зарубежных медицинских журналов замелькало непривычное на слух слово “Талдом”, за которым шло адресное пояснение - “Россия”. Сначала можно было предположить, что именно здесь с относительно недавних пор появился научный центр, занимающийся проблемами патологической анатомии. Однако вскоре выяснилось, что речь идет о незаурядном ученом-одиночке, который по динамизму работы под стать иному научному коллективу, - о заведующем патологоанатомическим отделением Талдомской центральной районной больницы, с 1995 года действительном члене Нью-Йоркской академии наук кандидате медицинских наук Александре ЗУБРИЦКОМ. Для тихого провинциального Талдома его приезд на постоянную работу некогда был подобен явлению человека со звезды. Местные обыватели поначалу лезли в личную жизнь, злословили о якобы чрезмерном увлечении “профессора” наукой (о которой могли только догадываться), и вообще - долгие годы обитатели областной глубинки не переносили того, что в городке рядом жил, дышал одним с ними воздухом человек, не похожий на них, а стало быть - “не наш человек”. “А кто не с нами, - не раз слышал доктор нарочито громко сказанные в его присутствии слова, - тот, значит, против нас”. Отчуждение, казалось, углубилось с приходом перестройки. В то время как в городе в умах хаос, в комнате Зубрицкого рядом с портретом земского врача и великого писателя А.П.Чехова (которому он стремился подражать в служении делу) появились изображения Бориса Ельцина и Юрия Лужкова. “У меня, - вспоминая пережитое, скажет Александр Николаевич, - с советскими предрассудками давние счеты”. Услышав эти слова, я, признаться, подумал: “Все дело, видимо, в специальности доктора Зубрицкого. Патогистологические исследования, девиз которых - мертвые учат живых, поиски врачебных ошибок во имя совершенствования методов диагностики, лечения, профилактики болезней, применения лечебно-диагностических процедур и препаратов, сделали его и строгим судьей-теоретиком процессов, развивающихся в обществе. Подтверждением этой догадки, вроде бы, служили развалы книг - вовсе не только по медицине, а предпочтительно по истории, философии, литературная классика, - которые занимали большую часть чистенькой однокомнатной квартиры этого одинокого мужчины, явно предпочитающего дорогой мебели томики редких авторов. Между тем, рассуждая так, я ошибался. Глубокий след в душе еще юного Зубрицкого оставила “мятежная” судьба деда Александра Ивановича - священнослужителя. Сохранилась его фотография в облачении - умное, тонкое лицо, многие черты которого унаследованы внуком. Но не только внешнее сходство сближало этих единокровных людей. “В чем же родство их душ?” - мучился я вопросом, уже расставшись с Александром Николаевичем, а потом вдруг понял: в их общественной позиции, а точнее - в стойком противостоянии тесному и душному обывательскому мирку русской провинции, проповедующему все ту же, казалось, незыблемую истину: кто не с нами, тот против нас. За убеждения деда пришлось пострадать прежде всего отцу ученого, военному терапевту, участнику Великой Отечественной войны, который был изобличен в родстве с попом и не получил очередного воинского звания (хотя представление уже было оформлено). Да и внуку-студенту Екатеринбургского (ныне) мединститута - не раз, правда, вскользь припоминали это родство. И затем “совковые” порядки и нравы время от времени будут щекотать нервы Зубрицкого-младшего, например, когда при выезде на конгресссы Европейского общества патологии, членом которого он стал, чиновники из КГБ ставили под сомнение необходимость его поездок за рубеж (словно в их силах было остановить творческий процесс, который стал целью жизни врача-исследователя). Однако, по всему видно, порода Зубрицких - твердый орешек. Как дед в годы воинствующего атеизма не отказался от своих духовных убеждений, а отец-фронтовик во имя полковничьего звания не отрекся от своего родителя-церковнослужителя, так и Александр Николаевич проповедовал свою идею - служение науке патологической анатомии. Несмотря на посягательства российских высоких чиновников, которые якобы с целью экономии финансовых ресурсов пытались упразднить в штатном расписании практических лечебных заведений, например, в центральных районных и городских больницах, патологоанатомические отделения. Ныне доказывая на международных форумах вескими научными докладами неисчерпаемые возможности своей отрасли знаний для здоровья и долголетия человека, доктор Зубрицкий по сути остается верен идеалом того 15-летнего мальчика (которым он был сам перед поступлением в медицинский институт), пришедшего на работу(в свободное от учебы время) в городскую больницу санитаром в морг. Проходят годы обучения в вузе, и Александр Николаевич, проявляя “зубрицкий характер”, уже с дипломом врача, добивается открытия при мединституте интернатуры, которую с успехом заканчивает. Затем доктор Зубрицкий заканчивает заочную аспирантуру в Москве при Институте морфологии человека. 15 октября 1990 года - дата врезалась в память на всю жизнь - ученый из Талдома защищает кандидатскую диссертацию в Московской медицинской академии имени И.М.Сеченова на тему: “Количественный анализ патоморфологических изменений правого желудочка сердца в группе хронических неспецифических заболеваний легких”. Научная работа Александра Зубрицкого сразу же вызвала оживленные отклики специалистов. Часть авторитетных ученых высказалась за то, что она достойна соискания на присвоение ученой степени доктора медицинских наук. Борьба за восстановление справедливости продолжается до сих пор и, считает Александр Николаевич, возможно, небезрезультатно. Научная деятельность А.Н.Зубрицкого проходила “в тиши кабинета”, и талдомские обыватели мало что знали об этой стороне жизни “ученого-отшельника”. Те же, кто догадывался о его научных интересах, были, как правило, равнодушны к исследованиям, которые выходили за рамки заурядной районной больницы. Однако был человек - глава местного самоуправления района Алексей Клименко, который сумел понять и поддержать финансами Зубрицкого, когда тот, получив международное признание, стал получать приглашения для научных сообщений и докладов на представительные форумы, для поездки на которые, разумеется, требовались средства и по сравнению с заработной платой заведующего патологоанатомическим отделением ЦРБ - немалые. Прорыв за рубеж также был следствием не только научных способностей, но и “зубрицкого характера”. Работая в Талдоме и готовясь к защите диссертации, Александр Николаевич для себя твердо решил сделать все для того, чтобы принять участие в очередном Международном конгрессе патологов, который проводится по инициативе Европейского общества патологии один раз в два года. Шел 1989 год. В ту пору доктор Зубрицкий переживал нелучшие времена. Несколько из его добротных научных работ из-за конъюнктурных соображений не были приняты к печати в престижных отечественных журналах. Остро захотелось сравнить, сопоставить, а как там “у них, за бугром” относятся к научному поиску специалистов по патологической анатомии? И вот из Талдома в оргкомитет 12-го Европейского конгресса патологии, который затем прошел в Португалии в городе Порто, были направлены письмом тезисы на английском языке, излагавшие по сути фрагменты диссертации Зубрицкого. Однако для участия в конгрессе потребовалось членство Александра Николаевича в Европейском обществе патологии. Нашлись соответствующие рекомендации, но в тупик поставил размер вступительного взноса, говорят, чисто символический - 20 гульденов. Взять их было негде, и Зубрицкий об этом откровенно написал в общество: дескать, страстно желаю быть в ваших рядах, однако таких денег у меня нет. Вскоре пришло письмо от казначея общества профессора ван Хэлста. Переведя текст, Александр Николаевич остолбенел. “Деньги за Вас уплачены мной, - сообщал профессор, когда будет возможность, желательно поскорей, вышлите долг”. Зубрицкий затосковал. Поехал в Москву обивать пороги министерских приемных. В Минздраве отказали весьма деликатно: на подобные цели не предусмотрены ассигнования. В Минфине были намного откровеннее: “Если каждый специалист: врач, музыкант, педагог, инженер и т.д. - будет за казенный счет становиться членом международных обществ, то у нас разорится страна”. (“Разорится-то страна не от этого, а от научного застоя”, - хотел было сказать, но смолчал). Выручил озадаченного доктора дельный совет: пошли казначею общества хорошую книгу по искусству, изданную в России на английском языке. Там это ценится и стоит не меньших денег. Тезисы доклада Зубрицкого приняли, напечатали в журнале, но поехать в Порто не довелось - не на что было. Вскоре пришло письмо из Японии. Оргкомитет 9-й конференции Японской секции Международного общества по изучению сердца заинтересовался научной работой, направленной доктором из Талдома в его адрес, и приглашал принять участие в заседании. Поначалу все складывалось удачно. Александр Николаевич нашел средства на поездку - на этот раз спонсором выступило акционерное общество “ЗЭЛТА”, однако из-за бюрократических проволочек МИДа выезд был задержан, и поездка сорвалась, хотя тезисы доклада Зубрицкого к началу работы конференции уже были опубликованы в одном из научных журналов, издающихся этим международным обществом. На следующий, 13-й конгресс Европейского общества патологии в Любляну - столицу Словении, Александр Николаевич поехал на те самые деньги, которые были выделены запрудненским предприятием, но до места его проведения не доехал - в Хорватии шли бои. Несмотря на отсутствие ученого, его тезисы также были опубликованы среди научных работ участников конференции. Впервые за рубеж по-настоящему удалось выехать лишь в мае 1993 года - в Иерусалим на 13-ю конференцию Европейской секции Международного общества по изучению сердца, и А.Н.Зубрицкий с успехом представил здесь два стендовых доклада, вызвав интерес специалистов. Осенью того же года перед Зубрицким словно открывается ранее недоступная потайная дверь к успеху и общению на международной арене. Его востребуют нарасхват. Он едет в Австрию в Инсбрук на 14-й Европейский конгресс патологии, оргкомитет которого, в виде исключения, оформляет ему обязательную медицинскую страховку. Именно здесь, проявляя завидное постоянство своим научным привязанностям, Александр Николаевич впервые среди коллег выступает с идеей создания научно-методического Европейского центра патологии. В следующем году, сначала приняв участие в Международной конференции по сердечной недостаточности, проходившей в Канаде, а затем - в Гонконге на XX конгрессе Международной академии патологии, Зубрицкий разовьет ранее высказанную идею единения служителей патологической анатомии в докладе о целесообразности создания континентальных центров патологии. В следующем году на 4-м конгрессе Азиатско-Тихоокеанской ассоциации обществ патологов в Пекине он вновь возвратился к этой теме, на этот раз высказав мысль о создании Азиатского центра патологии.
Призывные слова ученого из Талдома для многих стали убеждениями. Предложенные им организационные формы активизации работы обществ специалистов патологии отличаются логичностью и практицизмом. Как говорится, поезд тронулся, и не исключено, что “главного конструктора” единения могут востребовать как организатора на международном уровне. А в России пока тоскливое безвременье. Реформы, сторонником которых сразу же стал доктор Зубрицкий, топчутся на месте, поскольку разыгранная карта приватизации не привела к появлению новых хозяев, власть над трудовыми коллективами безмерно взяли прежние “совковые” красные директора, до сих пор мыслящие социалистическими категориями. Поездки за рубеж подбрасывали пищу для размышлений. В июне 1995 года Александр Николаевич едет со стендовым докладом в Прагу на 15-й Всемирный конгресс Международного общества по изучению сердца, в сентябре того же года с тремя стендовыми докладами выступает на 15-м Европейском конгрессе патологии в Копенгагене (Дании).
В 1996 году было совершено сразу три поездки: в итальянскую Болонью на Европейский конгресс Международного общества по изучению сердца, в Париж - уже в качестве члена Международного союза по борьбе против туберкулеза и легочных заболеваний, затем - визит в Любляну на Международную конференцию по гиперпластическим поверждениям гортани. На начавшийся год есть сразу несколько приглашений принять участие в международных научных форумах. Одним словом, ученый из малоизвестного в Европе городка Талдома Александр Зубрицкий за рубежом пользуется все большим признанием, в его адрес поступают конкретные предложения о научной работе за границей, а он, русский интеллигент, колеблется, и болит его сердце об отечественной медицине, для которой, кроме как свежих своевременных научных идей, ему нечего предложить, а ей, многострадальной, в первую очередь нужны средства на развитие, которых самому Александру Николаевичу не видать, пока он в России.
На снимках: вверху - А.Н.Зубрицкий (справа) среди участников 4-го конгресса Азиатско-Тихоокеанской ассоциации обществ патологов (1995 год, Пекин) и сертификат Нью-Йоркской академии наук, выданный А.Н. Зубрицкому; внизу - виды любимых городов, где побывал ученый из Талдома.
|
