Архив

Education+

Sine ira et studio

Без гнева и пристрастия

А. Кукушкин

В конце 1994 года от Вадима перестали приходить письма. Тамара Игнатьевна беспокоилась, не знала, что и думать. Виктор Васильевич как мог утешал ее: в стране бесконечные праздники – то католическое Рождество, то Новый год, то православное Рождество, то Старый новый год - вот почта плохо и работает. Но Тамара Игнатьевна ему не верила. Да он и сам себе не верил и поражался своей изобретательности в придумывании новых объяснений затянувшемуся молчанию сына. Впрочем они давно обо всем догадались. Их догадка сводилась к страшному слову «Чечня». Это слово они боялись произнести вслух.

Однако негласное табу не распространялось на телевизор, который с неиссякаемым энтузиазмом обрушивал на их бедные головы это ненавистное слово «Чечня». Телевизор взахлеб рассказывал об улыбках гибнущих солдатиков федеральных войск и предъявлял их обезображенные трупы. Спустя короткое время черный ящик показал Тамаре Игнатьевне и Виктору Васильевичу, как голодные чеченские собаки обгладывают тела мертвых бойцов, которые специально для этого были развешаны на улицах дымящегося города Грозного.

Появлению на экране дикого сюжета предшествовало одно на первый взгляд малозначительное событие: Виктор Васильевич, работавший хирургом в одной из детских больниц, припозднился на работе. Чуть за полночь он входил в подъезд своего дома, когда к его ногам буквально приник черный кудлатый щенок. А поскольку пнуть ногой доверчивое существо Виктор Васильевич не смог, то не удивительно, что щенок проводил его до самой квартиры. Тут уже Тамара Игнатьевна пожалела псинку и впустила ее в квартиру переночевать. Первым делом малыш прошел в гостинную, уселся напротив стоявшей на серванте фотографии Вадима и принялся ее внимательно рассматривать. Тамара Игнатьевна заметила, что щенячьи глаза были при этом грустные-прегрустные. Ей даже показалось, что собачка тяжело вздохнула. Однако не это удивило Тамару Игнатьевну – беспородный кобелек имел оригинальный экстерьер: сам черный, а на груди манишка в форме белого креста. Судьба щенка была решена – он был вымыт, высушен, вычесан, накормлен и уложен спать. Его назвали Валет.

На следующий день телевизор выдал сюжет про обгладываемые тела. Еще через несколько дней пришло извещение о гибели старшего сержанта ВДВ Вадима Серебрякова. Тамара Игнатьевна на похороны не пошла. Она неожиданно для себя открыла волшебную связь между событиями последних дней. А открыв эту связь, просветлела и успокоилась. Несомненно, щенок явился в день гибели Вадима. Это – раз. Он сразу прошел в гостиную, точно зная расположение комнат в трехкомнатной квартире. Это – два. Наконец крест на груди и скорбный взгляд. Все это вместе говорило о том, что душа Вадима переменила телесную оболочку, и теперь он снова живет со своими мамой и папой. И поэтому ее присутствие на похоронах совершенно бессмысленно. Для Валета началась райская жизнь.

Зава и Назиф Алиевы, граждане Азербайджана, жили в том же подъезде, что и Серебряковы. Торговали турецким барахлом на Черкизовском вещевом рынке. Впрочем, этот бизнес им не приносил супер доходов, однако позволял кое-как сводить концы с концами. Да и жили они в квартире на птичьих правах – снимали две комнаты у старухи Черкесовой за 150 долларов США в месяц, но регистрации в Москве не имели: старуха была практичной особой и обременять себя законными обязательствами не хотела. Первоначально Зава и Назиф рассматривали столицу России как некий трамплин, который позволит им накопить деньги, достаточные для переезда на постоянное место жительства в Израиль. Процесс накопления первоначального капитала оказался гораздо сложнее, чем это изначально казалось молодой чете. Экономили на всем. Детей до поры до времени решили не заводить. Но, как известно, вдвоем спать – третьего ждать: на свет появился маленький Веня Алиев. По странной случайности мальчик родился именно в тот день, когда хоронили Вадима Серебрякова. Так уж получилось, что в один и тот же день на разных этажах дома жители одного подъезда справляли кто поминки, а кто день рождения. Соотвественно через год одни собрались на поминальную трапезу, а другие веселились по диаметрально противоположному поводу.

Конечно же, на поминках веселились не все. Тамара Игнатьевна к гостям не вышла, поскольку в этом мероприятии она по вполне понятным ей причинам не видела смысла, и ее душа была безмятежна. Виктор Васильевич, напротив, испытывал самые мерзкие чувства, поскольку родственники и несколько сослуживцев Вадима начали раздражать его еще с сороковин. Ему казалось, что обильно пьющие и смачно жующие родственники, хоть и сидят с постными выражениями лиц, но просто пользуются случаем приятно провести время за обильно накрытым столом. Уцелевшие однополчане и вовсе распоясались – принялись петь песни, которые, якобы, любил петь Вадим. А когда Виктор Васильевич вышел к мусоропроводу с помойным ведром и услышал доносившуюся с нижних этажей веселую песню в специфической для русского уха манере исполнения, то понял, что сейчас, сию минуту непременно сойдет с ума. Он оставил гостей на попечение двоюродной сестры и заперся в своей комнате.

Валет внезапно сдох в конце апреля 1996 года. Имелись все основания считать, что избалованная собака сожрала на улице какую-то дрянь и этой дрянью отравилась. Горе Тамары Игнатьевны было беспредельно.

И опять же накануне трагической гибели черного пса с белым крестом на груди случилось событие, которому никто по началу не придал большого значения: в спальню супругов через открытую форточку влетела синяя птица – волнистый попугайчик. Буквально минут через десять-пятнадцать в дверь позвонили. На пороге стоял плотный кавказец, который сообщил, что он живет в этом же подъезде, что полчаса назад из его квартиры улетел попугай и что соседи видели, как этот попугай перелетел с ветки тополя в форточку квартиры Серебряковых. При этом кавказец злобным глазом косился на Валета, а Валет, надрывно лая, пытался ухватить его за ногу. После ухода кавказца с попугаем Валет еще долго приходил в себя – скулил и просился на руки. В этот же день Виктор Васильевич, выгуливая Валета, снова увидел кавказца, который, едва их заметив, подхватил на руки большеглазого мальчика с черными как смоль волосами и скрылся с этим мальчиком в подъезде. А через несколько дней случилась трагедия, и у этой трагедии явно прослеживался «чеченский след». И след этот прямиком вел в квартиру враждебных кавказцев.

Бизнес Назифа Алиева начал капитально пробуксовывать. Назиф залез в долги. Ворчала и хозяйка квартиры старуха Черкесова. И это было понятно – повинуясь внезапному душевному порыву, она, войдя в положение молодой семьи, в которой появился маленький ребенок, снизила размер квартплаты. Теперь же, наблюдая их хроническую нужду, переживала и грозила выбросить все вещи незадачливых жильцов на улицу.

И вдруг посреди белого дня пропал Веня. Вот только тут бродил с ведерком по скверику – на миг отвлеклась от него Зава – а его уж и нет.

Милиция отрабатывала несколько версий исчезновения полуторогодовалого ребенка: от несчастного случая до похищения с целью получения выкупа. Были опрошены десятки людей – мамочки и бабушки, с которыми Зава заболталась в скверике, друзья Алиевых, рыночные торговцы, кредиторы Назифа. Проверялись больницы и морги, притоны бомжей и места обитания разномастных цыган. Но мальчишка как в воду канул. На основании показаний людей, находившихся в тот проклятый день в скверике, был составлен фоторобот предполагаемого похитителя, и в этом примитивном изображении традиционно угадывалось мужское лицо кавказкой наружности. Впрочем Назиф считал, что незнакомец смахивал больше на еврея или на молдаванина, на худой конец - на таджика, но уж никак не на кавказца. Своими доморощенные изыскания в вопросах определения национальной принадлежности по лицу он поделился со следователем.

А следователю уже было известно, что примерно за год до похищения малыша коммерсант Назиф застраховал жизнь своего сына на сравнительно большую сумму денег, и сумма, которую страховая компания должна была выплатить отцу мальчика при наступлении страхового случая, составляет едва ли не семьдесят процентов от суммы долгов Назифа. Сопоставив факты – наличие страховки, наличие долгов, общеизвестную жестокость кавказцев при выколачивании денег у своих должников – следователь сделал совершенно однозначный вывод и о мотиве преступления, и о заинтересованном в исчезновении мальчика человеке. В простодушных рассуждениях Назифа о национальной принадлежности физиономии на фотороботе он уловил попытку направить следствие по ложному пути: исключить из круга подозреваемых именно кавказца. И Назиф Алиев после восьмичасового допроса был отправлен в учреждение ИЗ-48/2, именуемое в народе «Бутырка».

С некоторых пор пенсионеру Балакиревой Наине Федоровне стали мерещиться странные голоса. Стоило ей днем прилечь на массивный диван, что стоял вдоль стены ее комнаты, как визгливый женский голос приказывал старушке то сесть, то лечь, то подать голос. Очевидная абсурдность этих команд не позволяла пожилой женщине откликаться на них. Однако она заметила, что стоит ей только приподняться над легонькой подушкой, которую она прикладывала к деревянному подлокотнику дивана, как голос исчезал. К женскому голосу стал примешиваться еще один жалобный голосок, который то ли плакал навзрыд, то ли лаял взахлеб? Иногда (это было, как правило, ночью) слышался мужской голос, который ругался по матери. Самое неприятное для нее заключалось в том, что она не могла объяснить себе природу этих голосов – ведь если они живут не в ней самой, то не иначе как в диване, на котором она спит. Но одна мысль, что в квартире стоит говорящий диван приводила ее душу в смятение. Через месяц терзаний она все-таки решила доверить эту тайну своему младшему самому любимому сыну. Вопреки ее опасениям сын все внимательно выслушал. А, выслушав, лишь тонко улыбнулся.

- Это, мама, твои соседи снизу скандалят. - сказал сын, - Звуковые волны, распространяясь вверх, достигают их потолка. А их потолок, грубо говоря, это твой пол, на котором стоит твой диван. А диван выполняет роль мембраны. Когда к этой мембране ты прикладываешь ухо, то слышишь, что происходит внизу у соседей.

Получив такое предельно ясное и логичное объяснение, Наина Федоровна не только успокоилась, но и начала планомерное прослушивание квартиры снизу. Увидев в аптеке стетоскоп, она не пожадничала, а немедленно его купила. Чудесный прибор раскрыл перед ней новые горизонты. К тому же в результате ежедневных тренировок ее слух по-кошачьи обострился. В конце концов, она пришла к выводу, что соседи снизу (мужчина и женщина) завели себе собаку по кличке Душман, которую дрессируют зверскими методами. При этом дрессировка происходит почему-то в присутствии их маленького ребенка, который начинает истошно орать, когда собачку ругают и бьют.

Как-то вечером, сидя на лавочке возле детской площадки, Наина Федоровна поделилась своими наблюдениями с соседками по дому – такими же как и она пенсионерами. К ее изумлению товарки подняли ее на смех: всех домашних собак и их хозяев они знали кого в морду, а кого в лицо. Так вот, у супругов из нижней квартиры, действительно, была собачонка. Была, да и околела несколько месяцев назад. А маленького ребеночка у них даже быть не может. Потому, что они сами уже предпенсионного возраста. К тому же жена там, кажется, не в себе. Да и муж у нее какой-то странный – все рыскает мутными глазами по сторонам, точно бешенный пес.

И тогда убежденная в своей психической полноценности пожилая женщина пришла в опорный пункт общественного порядка и рассказала все, что знала про своих загадочных соседей снизу участковому инспектору.

Мир, в котором жил Душман, был взорван звонком в дверь. Из комнаты, торопливо путаясь в шлепанцах, вышел хозяин. Он долго стоял в темной прихожей и, приложив палец ко рту, хищно вслушивался в напряженную тишину. И только после второго звонка и гулких ударов в дверь пропел светлым голосом: «Кто там?». «Милиция. Откройте!» донеслось из того мира. И вдруг все забурлило страшными людьми, от которых разило табаком, железом и прелым телом. Тогда Душман вскочил на все свои четыре конечности и побежал на кухню прятаться и плакать.

- Мальчишка был совершенно голый, тощий, нечесанный. Но мы сначала даже не поняли, чего это он бегает на четвереньках? Это они из него решили сделать собаку вместо своей подохшей! – рассказывал мне участковый инспектор.

Никто также не понял, и почему обе руки маленького Вени (Душмана) Алиева были обмотаны бинтами? И только, когда врач принялся осматривать мальчика и стал эти бинты аккуратно снимать, обнаружилось такое, о чем работники милиции рассказывали лишь после короткой паузы на прикуривание сигареты. Так вот – все пальчики на руках у Вени были срезаны до пястных костей. Это, по-мнению Тамары Игнатьевны, должно было придать человеческим ручкам большую схожесть с собачьей лапой. Детский хирург Виктор Васильевич клялся и божился, что выполняя эту операцию в домашних условиях, он предпринял все меры по обезболиванию.

На вопрос, зачем понадобилось похищать ребенка и превращать его в подобие собаки, Виктор Васильевич отвечал спокойно и твердо: «Они отняли у нас Вадика. Они отравили Валета. Разве после этого мы можем относиться к ним как к людям?».

Вероятнее всего, дело до суда не дойдет, а дойдет – то, что толку? Тамара Игнатьевна безнадежно больна. Да и вменяемость ее мужа вызывает большие сомнения. Так что самое большее, что им грозит – это направление на принудительное лечение. Конечно же, можно, как это было не раз, признать душевнобольного человека вменяемым и привлечь его к уголовной ответственности по всей строгости закона. Только будет ли в таком случае торжествовать закон?

Теперь же, когда из под обломков взорванных домов систематически извлекаются искореженные трупики детей, десять отрезанных пальчиков малыша-азербайджанца кажутся сущей мелочью, а рассуждения о торжестве закона совершенно неуместными.

Александр Кукушкин.