Итак, свершилось. Новый министр общего и профессионального образования провел свой медовый месяц в кабинете на Люсиновской улице. За скоротечные шесть лет это уже пятый министр. С большей частотой сменялись лишь руководители финансового ведомства. В этом непостоянстве видится что-то символическое.

Отчаянно пробуя объяснить себе столь частую смену министров образования я было уже совсем махнул рукой найти в ней какую-то объективную закономерность. И принял самую простую версию. Мол, образование - дама капризная. Она бы осталась довольна, только если бы к бравости Днепрова прибавить безответность Ткаченко, к мужской стати Кинелева обстоятельность Тихонова, да все это посадить на крепкую закваску Филиппова. И тут я аж возликовал от своей догадливости. Так же как кофе - он, образование - оно, то школа - она.

Тем более, что более 80% рядовых работников образования - женщины. Им хочется не только чтобы начальство заметило и обласкало их, но как и положено было еще советскому учителю, стремятся быть в курсе последних событий культуры. Для этого желательно не только регулярно смотреть телевизор, но и посещать театры и концерты, а также выставки и библиотеки. Появились у них и другие, считавшиеся “мещанскими” для советского, но вполне понятные для учителя школы рыночного государства потребности. Они хотят и одеться не хуже своих учеников, и позволить себе не только вкусное чтение, но и какое-нибудь съедобное лакомство.

Увы, увы, зачастую они не могут сейчас предложить ни себе, ни своим детям ничего кроме пустых кастрюлей. Из профессии бегут. Кто-то на свой огород, а кто-то торговать цветами или даже (прости господи) своим телом. Как известно дотошные журналисты среди путан не то что рядовых учителей, но и кандидатов наук отыскали. Одним словом, впору общественности гневно возвысить свой голос и спросить: “Куда все эти годы смотрело министерство образования и лично господа министры”.

Но только об Эдуарде Днепрове можно говорить, как о министре выдвинутом на свой высокий пост педагогической общественностью. Та же общественность, только уже другая - профсоюзная настояла на его снятии. Все же остальные министры были назначены в результате аппаратных игр. Кого-то по принципу свердловского землячества с президентом, кого-то по причине личной близкой дружбы с одним из самых влиятельных помощников опять же президента.

Что же сделали они, взвалив на себя тяжелую ношу не говорю реформирования образования, а хотя бы спасения его от полнейшего развала? Кто были эти люди и что оставили после себя, покинув высокий и очень ответственный пост? Пожалуй, единственное, что может объединить всех министров образования независимой (от стабильности и развития) России это пусть и невольное участие в воплошении в жизнь славного лозунга одного из глуповских губернаторов: “Разорю!”. Последовательно нарастающее разорение образования на протяжении 90-х годов оказалось столь сокрушительным по результатам, что казалось, что каждый министр вручает своему приемнику переходящее красное знамя или переходящую голову с вышеозначенным высказыванием на устах.

Кто бы мог подумать, что успешно начнет этот процесс бывший моряк, красавец мужчина вплывший в министерское кресло под тугими парусами реформ. Это сейчас понятно что реформа оказалась как всегда незавершенной, будто оборванной на полуслове, а значит и неизбежно притведшей к определенному хаосу. Заменили любимый марксизм-ленинизм на нелюбимый некогда гуманизм, не забыли о вариативности, демократизации образовательной системы и даже показали примеры реализации этих красивых слов, в лице педагогов - новаторов и инновационных авторских школ.

Начавшиеся было реформы изменили сетку часов, добавили предметов и частично изменили их содержание. Привычно стало называть Великую Октябрьскую революцию октябрьским переворотом. Куда то исчезла из программы фадеевская “Молодая гвардия”, запутавшись в вопросах и домыслах которыми обросла эта организация. В некоторых школах появился урок “Закона божьего” или начали работать проповедники со всех задворков мира.

Но на репутации Днепрова во властных корридорах негативно сказалось одно характерное обстоятельство. С его подачи Ельциным был подписан знаменитый Указ №1, демагогически обещавший учительству значительное улучшение материального положения. Уже вскоре выяснилось, что политически оправданный, но финансово невыполнимый указ повис тяжелым камнем на шее президента. До сих пор только ленивый не пинает Гаранта Конституции за невыполнение этого безусловно красивого решения.

К тому же резко контрастирующие с Указом тогда еще непривычные задержки зарплат и все более ухудшающееся положение российского учителя, всколыхнули педагогов на первые забастовки и митинги. Это наряду с шумными скандалами, разразившимися в ближайшем окружении Днепрова, заставило министра покинуть кабинет.

Пришел новый министр и стало понятно, что возмущение учительства тогда разыграли как козырную карту. Положение не стало лучше, но о демократических преобразованиях тоже забыли. Е. Ткаченко никого не раздражал и это было его главное преимущество перед старым министром. Ничего не просил и не реформировал. И даже, как говорят, безропотно сносил отборный телефонный мат вице-примьеров.

В хорошие времена можно было только мечтать о таком министре и о том чтобы он способствовал невмешательству в тонкое дело выстраивания отношений между учителем и учеником. Ведь именно это и только это есть настоящее образование, когда один с удовольствием учит, а другой с удовольствием учится. В хорошие времена министр может собирать марки или разводить рыбок, играть на баяне, выращивать диковинные цветы на подоконнике своего кабинета. Или же как знаток итальянского Ткаченко пропадать в ложе Большого театра, услаждая слух оперными ариями.

Но ведь он пришел тогда, когда надо было спасать систему среднего образования от разорения. Когда нужно было добиваться, чтобы выплачивалось хотя бы то мизерное пособие, язык не поворачивается назвать это заработной платой. И ушел Ткаченко как-то незаметно. Будто кто-то рукавом небрежно смахнул с шахматной доски малозначительную фигуру.

Возможно что просто понадобилось место отслужившему свое вице - премьеру. Но Кинелеву быть просто “школьным” министром посчитали мелким и Министерство было переименовано в общего и профессионального образования. При этом сама школа как-то совсем затерялась среди вузовских проблем, в которых собственно только и разбирался новый министр.

Тем более, что достаточно скоро Кинелеву стало и не до ВУЗов. Министра захватила и понесла волна международного сотрудничества в образовании. Началась бурная и успешная деятельность по обустраиванию собственного института под эгидой ЮНЕСКО. Сюда этот известный специалист по механике насосов стал мощно перекачивать крупные суммы выделяемые из бюджета на школы и детские сады. Но жизнь в образовании, пока министерский кабинет занимал Кинилев, кипела. Нет, не подумайте что в школах что-то особо изменилось в лучшую сторону. Учителя как не получали по полгода зарплату так и продолжали ее не получать, но зато какие благородные планы и намерения взрастали как на дрожжах. Министерство забеременело реформой. Причем не одним дитятей, а как выяснилось двойней. Было созданы две противоборствующие комиссии по ее разработке. В результате ожесточенной закулисной борьбы, потерпевший поражение Кинелев оставил свое кресло.

Но оно не успело остыть и в кабинет тихо вошел Тихонов. Инженер по образованию и экономист по судьбе он разумеется был приглашен на роль пожарного. Ему была отведена неблагодарная миссия сократить и без того скудные расходы на образование и при этом не вызвать социального взрыва. Изначально невыполнимая задача для Тихонова была отягошена тем, что он почти треть своего министерского срока был И.О. Наверное в силу всех этих причин на заседаниях коллегии у Тихонова часто был вид человека у которого только что вырвали зуб.

А беспризорная школа жила как умела. В крупных городах по ее коридорам уже ходили неприметные люди и вкрадчиво беседовали о чем-то со старшеклассниками. Так вполне обыденно в школу пришли наркодиллеры. Скоро и они не понадобились. Доходный бизнес взяли в свои руки самые “продвинутые” и оборотистые юные предприниматели. Не выходя из классов они руководили продажей наркотиков и своих одноклассниц. А в министерстве были озабочены новой структурой аппарата и делили портфели.